Лаура
– Доктор разрешил мне прожить до вторника, – отозвалась Лаура.
– Но ведь сегодня суббота; значит это серьёзно! – ахнула Аманда.
– Не знаю насколько это серьёзно, но сегодня точно суббота, – сказала Лаура.
– Смерть – это серьёзно, – сказала Аманда.
– Я не говорила, что собираюсь умирать. Я, вероятно, перестану быть Лаурой, но стану кем-то ещё; видимо каким-нибудь животным. Знаешь, тех, кто свою жизнь прожил не слишком хорошо, ожидает перевоплощение в низшие организмы. А я, если разобраться, жила как раз не слишком хорошо. Я была мелочной, скаредной и злопамятной; проявляла и другие качества такого сорта, особенно когда обстоятельства тому способствовали.
– Обстоятельства никогда не способствуют ничему такому, – запальчиво проговорила Аманда.
– Если простишь меня, – заметила Лаура, – то Эгберт – то самое обстоятельство, которое очень способствует всему такому. Ты за ним замужем – это другое дело; ты поклялась любить, чтить и терпеть его, но я – нет.
– Не понимаю, что плохого сделал Эгберт, – возразила Аманда.
– Полагаю, что всё плохое совершалось мною, – хладнокровно призналась Лаура. – Он всего лишь являлся смягчающим вину обстоятельством. Он, например, был так раздражён, так беспомощно-суетлив в тот день, когда я взяла с фермы щенков колли и пустила их побегать.
– Они гонялись за молодняком суссексов, ахнула Аманда — согнали с гнезд двух несушек и истоптали цветочные клумбы. Ты ведь знаешь, как он любит свой сад.
– Во всяком случае, ему не следовало распространяться об этом весь вечер и заявлять «Ну, хватит» в тот самый момент, когда во мне стал просыпаться интерес к данной теме. Вот тогда-то мне и представилась одна из возможностей осуществить свое мелочное карающее возмездие, – усмехнулась Лаура без тени раскаяния. – На следующий же день после происшествия со щенками я отправила всех суссекских пеструшек в сарай, где у него находились сеянцы.
– Как ты могла! – воскликнула Аманда.
– Больших усилий это не потребовало, – сказала Лаура. – И хотя две курицы делали вид, что кладут в тот самый момент яйца, это меня не остановило.
– А мы думали, это произошло случайно!
– Теперь ты сама видишь, почему у меня и впрямь есть некоторые основания полагать, что моим следующим воплощением станет существо низшей природы. Я буду каким-нибудь зверьком. Впрочем, я была не такой уж отвратительной, поэтому, думается, я могу рассчитывать на то, чтобы оказаться симпатичным зверьком, изящным и подвижным, любящим порезвиться. Возможно, выдрой.
– Не могу представить тебя выдрой, – сказала Аманда.
– Ну а ангелом ты меня можешь представить? – поинтересовалась Лаура. Аманда промолчала. Представить Лауру ангелом она не могла.
– Мне лично жизнь выдры представляется весьма привлекательной, – продолжала Лаура. – Круглый год можно есть лососину и испытывать удовольствие от охоты за форелью в её собственной стихии, не дожидаясь часами, когда она соизволит подпрыгнуть за мухой, которую ты раскачиваешь перед ней; у неё изящные гибкие формы…
– Вспомни об оттерхаундах, – перебила её Аманда, – и о том, как ужасно, когда за тобой охотятся, преследуют, доводят до изнеможения, загоняют и, наконец, загрызают до смерти!
– Не так уж и ужасно, особенно если это происходит на глазах у половины соседей, и, во всяком случае, ничуть не хуже, чем умирание с субботы по вторник. А потом я стану кем-нибудь ещё. Если я окажусь не очень плохой выдрой, тогда я, наверное, снова воплощусь в человеческом облике, возможно довольно примитивном, скажем, стану маленьким голым темнокожим мальчиком-нубийцем.
– О, перестань шутить, – вздохнула Аманда. – Это совсем ни к чему, если тебе осталось жить лишь до вторника.
Однако Лаура умерла в понедельник.
– Как ужасно, – жаловалась Аманда дяде своего мужа, сэру Лалуорту Куэйну. – Я пригласила к нам столько гостей на гольф и рыбалку, и рододендроны сейчас в самом цвету.
– Лаура никогда не отличалась вниманием к другим, – заметил сэр Лалуорт. – Она родилась в ту безумную неделю, когда проводятся скачки в Гудвуде, и в доме останавливался посол, ненавидевший детей.
– У неё были совершенно невероятные идеи, – сказала Аманда. – Вы не в курсе, у неё в семье не наблюдалось случаев помешательства?
– Помешательства? Никогда не слышал. Её отец живёт в Западном Кенсингтоне, но во всём остальном он, кажется, совершено нормален.
– Она полагала, что родится заново. Выдрой, – сказала Аманда.
– Даже на Западе с теориями реинкарнации приходится сталкиваться столь часто, что вряд ли их можно считать симптомами помешательства, – сказал сэр Лалуорт. – А Лаура была таким непредсказуемым созданием в этой жизни, что я не рискну с уверенностью утверждать, кем она может стать в своем посмертном состоянии.
– Вы полагаете, что она и впрямь могла воплотиться в виде какого-либо животного? – спросила Аманда, – она была из числа тех, кто всегда готов сформировать своё мнение, опираясь на точку зрения окружающих.
В следующий момент в столовую вошёл Эгберт, имея столь удручённый вид, что кончина Лауры в сравнении с постигшим его несчастьем могла показаться сущим пустяком.
– Четыре моих пёстрых суссекса погибли! – воскликнул он. – Именно та четвёрка, которую я собирался отправить в пятницу на выставку. А одну курицу вытащили из птичника и сожрали прямо в центре нашей новой клумбы с гвоздиками, в устройство которой я вложил столько сил и средств. Уничтожены наши лучшие птицы и лучшая клумба, словно вредитель непостижимым образом знал, как за короткое время нанести максимальный ущерб.
– Ты думаешь, это была лиса? – спросила Аманда.
– Больше похоже на хорька, – сказал сэр Лалуорт.
– Нет, – возразил Эгберт, – там везде имелись отпечатки перепончатых лап, и следы вели к речке, что течёт в глубине нашего сада, так что это, очевидно, выдра. Аманда бросила украдкой взгляд на сэра Лалуорта...
Перевёл с англ. Андрей КУЗЬМЕНКОВ
