Перепелиный корм
(отрывок)
– Для нас, мелких торговцев, виды на будущее далеко не воодушевляющие, – вздохнул мистер Скаррик, обращаясь к художнику и его сестре, снимавшим комнаты над его бакалейным магазинчиком, находившимся в лондонском пригороде. – Каких только развлечений не предлагают крупные торговые фирмы покупателям: и читальни, и игровые комнаты для детей, и Бог весть что ещё. Сейчас никто не захочет купить и полфунта сахара, если ему не дадут послушать песен Гарри Лаудера (1) и не сообщат свежие результаты крикетных матчей в Австралии. Для пасхальных распродаж мы сделали такие запасы, что нам нужно бы нанять с полдюжины продавцов и они вкалывали бы, не покладая рук, но, как видите, мы вполне справляемся вдвоём с моим племянником Джонни. А ведь выбор у нас весьма неплох… нам бы только распродать всё поскорее, но на это, увы, трудно рассчитывать, разве что железную дорогу в Лондон завалит снегом на пару недель. У меня возникла мысль пригласить мисс Лафкомб почитать днём стихи; на вечеринке в почтовом отделении она продекламировала «Решимость маленькой Беатриче», и это произвело настоящий фурор.
– Только не это, – если вы собираетесь превратить свой магазин в модный торговый центр, – поморщился художник. – Если бы я сравнивал достоинства карлсбадских слив и засахаренного инжира и ход моих мыслей был бы нарушен маленькой Беатриче, размышляющей, кем ей стать, ангелом света или герлскаутом, это взбесило бы меня. Конечно, – продолжал он, – желание получить что-либо бесплатно – главная страсть покупательниц, но вы не в том положении, когда можно позволить себе потакать ей. Почему бы не воззвать к другому инстинкту, управляющему не только покупательницами, но и покупателями, да и всеми людьми вообще?
– Что это за инстинкт, сэр? – удивился бакалейщик.
***
Миссис Грейс и мисс Фриттен опоздали на лондонский поезд, отправлявшийся в 2.18, но поскольку в 3.12 шёл следующий поезд, они решили, что в оставшееся время успеют купить что-нибудь из бакалеи у Скаррика. Не следует рассчитывать на что-то особенное, сошлись они во мнении, но все-таки это будет шопинг.
Из-за отсутствия наплыва посетителей магазин какое-то время находился почти в их исключительном распоряжении, и пока они обсуждали плюсы и минусы двух конкурирующих марок пасты с анчоусами, для них стало большим удивлением услышать требование клиента продать ему шесть гранатов и пакет перепелиного корма, – ни то, ни другое не пользовалось здесь спросом. Столь же необычными показались им манеры и внешность покупателя; на вид ему было около шестнадцати, и с его смуглой, оливкового оттенка кожей, большими тёмными глазами и густыми иссиня-чёрными волосами, низко обрамлявшими лицо, он мог бы зарабатывать себе на жизнь, позируя для художников. Последнее, впрочем, соответствовало истинному положению дел. Ещё более удивительным для них было увидеть, что он сложил покупки в медный кованый сосуд, а не в какую-либо разновидность популярной в пригородной покупательской культуре сетки или корзинки для продуктов. Он швырнул на прилавок золотую монету, явно какой-то иноземной валюты, и, очевидно, не собирался брать причитающуюся ему сдачу.
– За вчерашний инжир и вино не было заплачено, – сказал он. – А сдачу оставьте в качестве аванса за наши следующие покупки.
– Этот странно выглядящий юноша, кто он? – поинтересовалась миссис Грейс у бакалейщика, когда покупатель вышел.
– Думаю, иностранец, – отрывисто, что совершенно не вязалось со свойственной ему коммуникабельностью, ответил мистер Скаррик.
Он едва успел закончить фразу, как кто-то повелительно произнес:
– Дайте мне полтора фунта вашего лучшего кофе.
Голос принадлежал высокому, властного вида человеку, чья внешность с очевидностью выдавала чужеземца; несомненно, самой примечательной её чертой была густая окладистая борода, возможно, когда-то модная в древней Ассирии, но никак не в современном лондонском пригороде.
– Не покупал ли у вас гранаты некий темнолицый юноша? – неожиданно спросил он, пока ему взвешивали кофе.
Обе дамы чуть не подпрыгнули на месте, услышав, что бакалейщик отрицательно покачал головой.
– У нас есть гранаты, но пока никто их не спрашивал, – продолжал он, даже не покраснев.
– Мой слуга заберёт кофе, как обычно, – сказал покупатель, доставая монету из металлического кошелька чудесной работы. И, очевидно о чём-то вспомнив, добавил:
– А нет ли у вас, случайно, перепелиного корма?
– Нет, – не колеблясь, ответил бакалейщик. – Мы им не торгуем.
– Что ещё он будет отрицать? – едва слышно проговорила миссис Грейс; совсем недавно мистер Скаррик председательствовал на лекции о Савонароле, и его нынешнее поведение стало наводить её на серьёзные размышления.
Подняв высокий каракулевый воротник, незнакомец стремительно вышел из магазина с видом, как впоследствии описывала мисс Фриттен, сатрапа, распустившего санхедрин (2). Она отнюдь не была уверена, выпадала ли когда-либо столь приятная миссия на долю сатрапа, но само сравнение достоверно передавало обширному кругу её знакомых всю испытанную ею гамму ощущений.
– Давай забудем о поезде в 3.12, – сказала миссис Грейс. – Идёмте-ка к Лауре Липпинг и расскажем обо всём, что мы здесь видели и слышали. Сегодня её день.
Назавтра, когда смуглолицый юноша вместе со своим медным сосудом для покупок снова появился в магазине, там уже собралось изрядное количество покупателей, и большинство из них совершало свои торговые операции с видом людей, у которых в запасе масса свободного времени. И когда он потребовал фунт мёда и перепелиный корм, его голос был слышен во всех уголках, – возможно, потому, что все старательно прислушивались.
– Опять перепелиный корм! – сказала мисс Фриттен. – Одно из двух: либо эти перепёлки страшно прожорливы, либо это вовсе не перепелиный корм.
– Думаю, это опиум, а бородатый мужчина – детектив, – высказала предположение миссис Грейс.
– Навряд ли, – усомнилась Лаура Липпинг. – Я уверена, всё это как-то связано с португальской короной.
– Более похоже на интриги в пользу бывшего шаха Персии, – сказала мисс Фритенн. – Бородатый принадлежит к правительственной партии, а перепелиный корм – это, конечно же, пароль. Персия ведь совсем рядом с Палестиной, а перепёлки, сами знаете, упоминаются в Библии.
– Только в связи с чудом, – сказала её начитанная младшая сестра. – Я всё обдумала и пришла к выводу, что это часть любовной интриги. Юноша, личность которого вызвала такой интерес и столько предположений, уже собирался покинуть магазин, но ему помешал Джимми, племянник и ученик бакалейщика, которому с его места за прилавком в отделе сыров и бекона была прекрасно видна улица.
– У нас есть замечательные апельсины из Яффы, – торопливо проговорил он, указывая на угол, где они лежали, скрытые высокой стеной коробок с сухим печеньем. В его словах, однако, содержался какой-то другой, недоступный постороннему уху, смысл, поскольку юноша набросился на апельсины с энтузиазмом хорька, заставшего в своей норе семейство кроликов после целого дня безуспешных подземных поисков. Почти в тот же момент в магазин вошёл бородатый незнакомец и, подойдя к прилавку, потребовал фунт фиников и банку лучшей халвы из Смирны. Самые предприимчивые местные домохозяйки и слыхом не слыхивали о халве, однако мистер Скаррик смог по первому же требованию предъявить покупателю лучший сорт смирнской халвы.
– Мы словно попали в «Тысячу и одну ночь», – взволнованно произнесла мисс Фриттен.
– Тс-с! Слушайте, – взмолилась миссис Грейс.
– Был ли у вас сегодня юноша, о котором я осведомлялся вчера? – спросил незнакомец.
– Сегодня в магазине посетителей больше, чем обычно, – отвечал мистер Скаррик, – но я что-то не припомню никого, кто соответствовал бы вашему описанию.
Миссис Грейс и мисс Фриттен обернулись и торжествующе посмотрели на своих друзей. Прискорбно, конечно, что к правде здесь относились, как к товару, которого временно и по уважительным причинам могло не оказаться в наличии, зато наградой обеим женщинам стало то, что их красочные рассказы о двуличии мистера Скаррика получили наглядное подтверждение.
– Теперь я никогда не смогу поверить его словам о том, что в джеме нет красящих веществ, – трагически прошептала тетушка миссис Грейс.
Таинственный незнакомец ушёл, высоко подняв каракулевый воротник, и Лаура Липпинг явственно слышала, как он что-то злобно ворчал в усы. Выждав из осторожности некоторое время, искатель апельсинов вылез из-за коробок с печеньем, очевидно попусту потратив время на поиски фрукта, удовлетворяющего его запросам, после чего тоже покинул магазин. Постепенно разошлись и посетители, отягощённые покупками и сплетнями. А поскольку это был день Эмили Йорлинг, большинство покупателей направились прямиком к ней в гостиную. Пойти на чаепитие сразу после шопинга по местным меркам считалось «бурной жизнью».
Назавтра магазину дополнительно потребовалась помощь двух продавцов – и оба они трудились, не покладая рук.
Клиенты покупали и покупали, так что можно было только дивиться ненасытности их спроса. Никогда прежде мистеру Скаррику не удавалось с такой лёгкостью убеждать посетителей поэкспериментировать с новыми товарами. А те матроны, что обычно ограничивали свой выбор минимальным количеством продуктов, подолгу раздумывали над ними, словно дома их ждали жестокосердные мужья-пьяницы. Время тянулось размеренно и без происшествий, и неудивительно, что появление юноши с медным сосудом было встречено гулом давно сдерживаемого волнения. Оно передалось и мистеру Скаррику; немедленно оторвавшись от дамы, проявлявшей явно надуманный интерес к домашней жизни бомбейской утки, он перехватил вновь прибывшего на полдороге к ставшему привычным для него прилавку и сообщил, среди воцарившейся мертвой тишины, что у них вышли запасы перепелиного корма.
Юноша нервно осмотрелся по сторонам и нерешительно повернулся, собираясь уходить. Но его вновь перехватили, на сей раз это был хозяйский племянник, который пулей сорвался со своего места и что-то пробормотал о прекрасном выборе апельсинов. Нерешительность юноши как рукой сняло, и он чуть ли не бегом бросился под спасительную защиту прилавка с апельсинами. Тут всё внимание посетителей переключилось на входную дверь, в которую величественно входил, не обманув ожиданий, высокий бородатый незнакомец. Впоследствии тетушка миссис Грейс утверждала, что поймала себя на том, что полушепотом повторяла «Ассириец ворвался, как волк в овчарню», и ей обычно верили...
Перевёл с англ. Андрей КУЗЬМЕНКОВ
(1) Гарри Лаудер (1870 – 1950) – знаменитый шотландский композитор.
(2) Санхедрин – то же, что и Синедрион.
