Заповедные канюки
(отрывок)
Сватовство — это по вашей части? — спросил Хьюго Питерби, задавая свой вопрос не без личного интереса.
— Специально этим я не занимаюсь, — ответил Кловис. — Сколь приятным ни был бы сам процесс, результат иногда очень разочаровывает, — нелегко сносить молчаливо-укоризненные взгляды тех, кого ты наставлял и поддерживал в матримониальных поисках. Это всё равно, что продать кому-то лошадь с полудюжиной неочевидных недостатков
и наблюдать за тем, как её новый владелец постепенно открывает их для себя в течение охотничьего сезона. Готов поклясться, что у вас на уме эта Калтерниб. Она отличная девчонка, весьма недурна собой — по-моему, и впрямь не хуже других — и, насколько я осведомлён, в качестве приданого ей причитается кругленькая сумма. Но я не представляю, как вы сумеете сделать ей предложение. За всё время, что мы знакомы, я не припомню, чтобы она умолкла хотя бы на три минуты кряду. Вам придётся сначала пробежать с ней на спор кругов шесть по заросшему травой выгону, а потом, пока она не перевела дух, успеть произнести положенные слова. На выгоне обычно косят траву на сено, но если вы влюбились в неё, подобные обстоятельства не должны вас смущать, тем более, что это не ваше сено.
— Мне кажется, я сумел бы найти нужные слова, если бы пробыл с ней наедине четыре-пять часов, — сказал Хьюго. — Вся беда в том, что мне на такое счастье трудно рассчитывать. Похоже, что у этого Лэннера на уме то же самое. Он баснословно богат, щегольски одевается и нашей хозяйке, очевидно, льстит, что у неё такой гость. Не дай Бог, она почует, что он не прочь заинтересовать собой Бетти Калтерниб, — тут же решит, что пары лучше не найти, и на целый день оставит их наедине друг с другом; и каковы тогда мои шансы? Ах, если бы мне удалось держать его подальше от девчонки, и если бы вы мне в этом помогли…
— Если вы хотите, чтобы я уговорил Лэннера прокатиться по окрестностям и осмотреть предполагаемые римские развалины или ознакомиться с местными особенностями пчеловодства и растениеводства, то я умываю руки, — сказал Кловис. — После того, как мы однажды вечером встретились в курительной, у него возникла необъяснимая неприязнь ко мне.
— А что произошло в курительной?
— Он рассказал какую-то пронафталиненную байку и назвал её свежим анекдотом, а я взял да и спросил, как бы невзначай, когда это случилось, при Георге II или при Якове II, большом любителе таких историй, и теперь он смотрит на меня с откровенной неприязнью, хоть и из-под маски вежливости. Конечно, если представится возможность, я сделаю для вас всё, что будет в моих силах, но только без моего непосредственного участия.
* * * *
— Как славно, что мистер Лэннер смог в этот раз приехать, — доверительно сообщила миссис Олстон Кловису на следующий день. — Когда я прежде приглашала его, он всегда бывал занят. Такой приятный молодой человек; ему следует жениться на какой-нибудь миленькой девушке. Только между нами, — у меня есть подозрения, что он приехал сюда не случайно.
— На сей счёт у меня есть ещё более серьёзные подозрения, — сказал Кловис, понизив голос. — Почти уверенность, если уж говорить откровенно.
— Вы хотите сказать, что его привлекает… — горячо начала миссис Олстон.
— Я хочу сказать, что он приехал за тем, что ему нужно, — перебил её Кловис.
— За тем, что ему нужно? — удивилась хозяйка и в её голосе прозвучали нотки негодования. — Что вы имеете в виду? Ведь он очень богат. Что ему может быть нужно здесь?
— У него есть одна давняя страсть, — сказал Кловис. — И, насколько мне известно, то, что он может добыть в ваших краях, нигде больше у нас в стране ему не найти ни за какие деньги.
— Но что это? О чём вы говорите? Что это за давняя страсть?
— Коллекционирование яиц, — сказал Кловис. — Со всего света его доверенные люди привозят ему редкие яйца, и его коллекция считается одной из лучших в Европе. Но больше всего ему нравится лично отыскивать свои сокровища. И он ни перед чем не остановится ради того, чтобы добиться своего.
— О, Боже! Канюки, мохноногие канюки! — воскликнула миссис Олстон. — Вы полагаете, он собирается разорить их гнездо?
— Сами подумайте, — спросил Кловис. — Единственная пара мохноногих канюков, собирающаяся вывести потомство в нашей стране, гнездится в вашем лесу. Мало кто знает об этом, но, будучи членом Общества охраны редких птиц, он может располагать такими сведениями. Мы ехали сюда в одном поезде, и я заприметил в его дорожной сумке увесистый том Дрессера (1) «История птиц Европы», как раз тот, где описывались ястребы-тетеревятники и канюки. Кловис всегда считал, что если уж приходится врать, то врать надо красиво.
— Но это ужасно, — сказала миссис Олстон. — Муж никогда не простит мне, если с птицами что-нибудь случится. Уже год или два, как мы видим их в лесу, но они впервые сели на гнездо. Как вы и сказали, это, пожалуй, единственная пара во всей Великобритании, которая собирается вывести птенцов. И вот на тебе! Их гнездо, оказывается, собирается разорить гость, остановившийся у меня в доме. Я должна что-то сделать, чтобы предотвратить это. Как вы считаете, если я поговорю с ним…
Кловис рассмеялся...
Перевёл с англ. Андрей КУЗЬМЕНКОВ
(1) Генри Дрессер (1838 — 1915) — британский орнитолог.
